Жизнь человека во всех её мгновениях есть поистине манна небесная, дар милости Божией. И чем чище вера человека, тем более открыты его глаза на эту истину. Cвященномученик Иоанн, архиепископ Рижский и Латвийский (Поммер)

  Житие святого священномученика Иоанна Архиепископа Рижскаго и Латвийскаго (Поммера)

   

             Речь архиепископа Иоанна на открытии памятника русским воинам на Покровском кладбище. “Вера и жизнь”, 1929 г., № 2.


Архиепископ Иоанн и рижскоградское духовенство на панихиде по русским воинам, 1929 г.

Вот речь Архиепископа на открытии памятника.

– Трудно представить что-либо более трагическое текущей судьбы русского народа. 

Многие миллионы русских людей лишились того дома, который в течение тысячелетий созидал русский гений. Одни из них вынуждены мириться с положением постояльцев в местах, в которых еще недавно чувствовали себя и были полными хозяевами. Эта перемена тяжела. Уже сама по себе бьет по национальному самочувствию даже при самых наилучших отношениях новых хозяев к русскому имени, русскому национальному достоинству и всему русскому. 

Но есть места, где новые хозяева не считают нужным церемониться с национальным сознанием бывших хозяев, сведенных на положение постояльцев, положение, где на них откровенно и грубо вымещаются все былые действительные и мнимые обиды. 

Политическое благоразумие, подсказывающее терпимое и гуманное отношение к русским, низведенным в новых державах на положение меньшинства населения, далеко не всюду имеет такое практическое применение, как, например, в Латвии. 

Мы все знаем страны, где, несмотря на то, что наличность русских исчисляется в шесть-семь миллионов, в правовом смысле их национальное существование не признается: государство не содержит для них ни одной русской школы, ни единого очага русской культуры, языком своим они вольны пользоваться только в своем домашнем быту, все государственные и общественные учреждения считают себя вправе не понимать языка 25% граждан. 6-7 миллионов русских граждан, так сказать, погребены заживо, обречены на существование в могильной безгласности. 

Но это еще не самое худшее в русской доле. 

Положение многомиллионных эмигрантских масс неизмеримо хуже. Эти люди без подданства решительно во всех странах мира являются бездомными странниками и пришельцами, бесправными, беззащитными, обреченными на самый беспардонный произвол. По усмотрению дают им приют, по усмотрению изгоняют их в одиночку и массами. 

Наибольшим гостеприимством пользуются представители русской науки и искусства, но и это гостеприимство сводится к гостеприимству Вавилонскому: "Воспойте нам от песней Сионских". Пропеты заказанные песни, и певцам безжалостно указывают на истекший срок визы и просят продолжить странствие. Не легко петь "Песнь Господню на земле чуждей"... 

Однако и это положение не самое тяжелое для русского национального сознания. Самый тяжелый крест русскому сужден у себя, в своем же родном доме на Руси, где все священное для русского национального сознания взято под совершенно исключительно суровый запрет. Русскому по всей широте родной Руси во всеуслышание объявлено, что Русь уже не Русь, а страна, подлежащая обозначению загадочными для большинства четырьмя согласными буквами, над толкованием таинственного смысла которых изощряется народ на все лады, всегда с горчайшим сознанием, что русскому на Руси тяжелей, чем кому бы то ни было и чем где бы то ни было. 

Русского, сознающего себя русским, в соответствии с содержанием русских национальных идеалов, выработанных русским гением в тысячелетний период подлинно русской истории, карают без жалости и пощады суровее, чем самого отъявленного преступника, разбойника-грабителя, вора-мошенника. 

Особенно злым и издевательским приемом истязания русских за русское сознание является то, что истязания эти приурочиваются к местам, особенно дорогим русскому национальному сознанию. 

Ведь не случайность же то, что российское истязалище русских устроено рядом с памятником Минину и Пожарскому, раскрепостителям русского национального сознания от засилия предков Дзержинского, Менжинского и Полувановского. 

Ведь не случайность и то, что православнейшие русские обители, веками служившие очагами и русского религиозного, и русского национального, и русского культурного воодушевления, обращены в места удушения всего подлинно русского. 

Ведь не случайность и то, что жесточайшие расстрелы всегда приурочиваются к канунам русских религиозно-национальных праздников. 

Здесь не просто борьба со святой Русью, здесь не только истребление всего русского, – истребление соединяется со злобно предрассчитанным издевательством, с истязанием русской души. Русского, дерзающего быть на Руси русским – по-русски, заставляют осознать свое бессилие пред лицом памятников русской мощи и величия, заставляют испить до дна чашу русского отчаяния именно в той обстановке, в которой русский еще в совершенно недавнее время ощущал в наивысшей мере русскую духовную и внешнюю мощь. 

Садистически услаждаясь русскими муками и русскими смертями, палачи всего русского и Руси, очевидно, руководятся образцами Древнего Востока, красноречиво описанного в священных книгах. Полнота победы там измерялась полнотою возможности издеваться над побежденным, полнотою возможности доводить побежденного до безысходного отчаяния и убивать его, корчащегося в муках отчаяния и распространяющего вокруг себя настроения отчаяния. 

Самостоятельным изобретением палачей Руси можно считать разве лишь присуждение осужденного на смерть копать себе могилу своими же руками. Этот прием палачей Руси стал своего рода символом. Всю Русь, обреченную ими на погибель, они поставили в необходимость самой копать себе могилу руками своих же сынов, по слабодушию поступивших в услужение к палачам Руси, чтобы сказать, что Русь упала в яму, выкопанную руками ее же сынов. Прием злейший всех восточных приемов. 

Нельзя сказать, что эта дикая система кровожадного садистического Востока и в условиях современности не приносила плодов, желанных извергам. 

Люди, не знающие русского народа и его истории, готовы думать, что погибель русского народа, доведенного до отчаяния, предрешена. Малодушие отдельных представителей русского народа и отдельных групп его как будто подтверждает такое поспешное заключение. При глубоком молчании русского массива голоса отдельных отступников принимаются за голос народа. 

Говорят, русские примирились с уничтожением и искоренением Руси Святой. Но это не так. Тихое молчание русского народа – это затишье пред неминуемой и грозной бурей:

Русь не шелохнется,
Русь как убитая...
Но загорится в ней искра сокрытая,
Рать подымается неисчислимая,
Сила в ней скажется несокрушимая.

                                                          Н. Некрасов

Разве не так было в другую и лихую пору татарщины? Разве не то же повторилось в пору Пожарского и Минина? 

Марксисты, по-видимому, окончательно поработили Русь. Кровавыми издевательскими победными пирами превзойдены дикие монголы. Русь стонет под ярмом тяжелее монгольского. 

Но скорбь, молчаливая скорбь, похожая на отчаяние, не знаменовала превращения Руси в монгольщину, не знаменует она и превращение Руси в марксистскую советчину. 

Для здорового русского сознания, веками живущего заветною мечтою о Руси святой, временщик-марксист хуже временщика-татарина. Если ненавистен был русскому временщик-татарин уже потому, что он в Бога верил не по русскому складу, но неизмеримо ненавистней ему марксист, вовсе не верующий в Бога, ведущий открытую, непримиримую борьбу против Бога. 

Может ли русский народ забыть вещее слово своего прозорливца Достоевского, приравнявшего марксистов "бесам"? Народная русская мысль, веками лелеющая свою заветную мечту о Руси святой, никогда не примирится с превращением родной земли в страну "бесовскую". 

"Басурманам и злодеям", которые "в церковь Божию не ходят, с бесами дружбу водят", никогда не стать "своими" на Руси святой. "Не гневи Бога ропотом, но молись Ему шепотом", – таков истинный русский обычай. 

Миру эта тихая молитва Руси не слышна, гласные прорывы ее, имеющие место и на Руси и в настоящее время, до внерусских пределов не достигают, заглушаются на месте "басурманами злодеями". Миру может показаться, что святая Русь сдалась, в отчаянии покорилась нареченным "бесам" Достоевского. Но ошибается мир под влиянием "наваждений" лукавых "бесов". 

Подлинное здравое русское сознание на Руси и ныне чтит и будет чтить светлые идеалы Руси святой, и голос этого подлинного заветного русского сознания, заглушаемый пока на Руси засильем "бесовским", не может быть заглушен в пределах, не подвластных "бесам". 

Этот подлинный голос подлинно русского сознания возвещается миру сегодня здесь, на этом священном месте упокоения русских людей. 

Мы открываем здесь памятник русским воинам, "на полях браней за веру и Отечество живот свой положившим, от болезней и ран скончавшимся и от неверных венец мученический восприявшим". 

У нас нет полного списка имен, почивающих на месте сем. Сохранившиеся имена мало говорят сами по себе нашему сознанию. Громких имен здесь нет ни одного. Не в именах здесь дело. 

Благородное, благодарное и свободное подлинное русское сознание здесь, во услышание всего мира, а в частности и во услышание "бесов" Достоевского, свидетельствует свое глубочайшее уважение и преданность исконным русским идеалам, неразрывно связанным с верою отцов и с национальными русскими заветами. 

Здесь русские люди, безупречные и доблестные граждане нового, сужденного им Богом отечества, во всеуслышание свидетельствуют, что они решительно отмежевываются от "бесов", с их позорными делами, с их коварными и злыми планами, погибельными для всякого человека и народа, приобщающегося их. 

Святая Русь никогда не мирилась, не мирится и не будет мириться с "бесами". Да знают это и ближние, и дальние, да знают это и "бесы". 

Где, как в Латвии, это возможно исповедовать открыто, русские исповедуют. Где невозможно это сделать открыто, там таят они это священное исповедание в сокровенных глубинах сердца и во время благоприятное возвестят его не только в решительном слове, но и в геройских делах, достойных русского имени и славного русского прошлого. 

Русь не шелохнется, Русь как убитая. Но возгорится в ней искра сокрытая: Рать поднимается неисчислимая – Сила в ней скажется несокрушимая. 

Далек ли, близок ли вожделенный момент расправы Руси святой с "бесами", обдержащими ее, но то несомненно, что благородная великая святая Русь пребудет в сердечнейшей дружбе с соседями, давшими благую волю русскому духу и русскому национальному сознанию в годину юдоли лихой. 

Глубочайшая благодарность всем, потрудившимся над созданием сегодняшнего праздника, и всем гостям, почтившим его своим присутствием и участием в нем. 

Для состоящих под постоянною угрозою всевозможных наваждений "бесов" (Достоевского) будет не безразлично узнать, что в русских они имеют вернейших союзников против всех поползновений "бесовских". 

Сознание общности врага скрепляет узы дружбы. 

Открываемый памятник да вещает всем не только о русских героях, "за веру и отечество на брани живот свой положивших и от неверных венец мученический восприявших", но и о живых наличных русских силах, готовых на все испытания и смерть в борьбе против всех видов "бесов".

Cвященномученик Иоанн (Поммер)
Колокол на башне вечевой: Житие и труды священномученика Иоанна (Поммера)

О неизбежности страданий [*]

С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старей­шин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. И, отозвав Его, Петр начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! Да не будет этого с Тобою! Он же, обратившись, сказал Петру: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое. Мф. 16, 21-23

Как удар грома с ясного неба - такое впе­чатление произвело на учеников это от­крытое заявление Господа о предстоящих Ему страданиях. Еще ранее Он говорил им, что Его путь — это и их путь, «Вознена­видят вас имени Моего ради. Ученик не более учителя, и раб не более пославшего его. Кто не возьмет креста своего на себя и по Мне не грядет, тот не достоин Меня». И в жизни истинных учеников Христа есть свое время страстей-страданий, ког­да приходится восходить каждому в свой Иерусалим, на свою Голгофу, восходить на сужденный крест и принимать сужденную чашу, — до смерти включительно. Даже для сынов мира сего существует своя Гол­гофа. Нежданное, непрошеное приходит в дом страдание. Ты должен страдать, хо­чешь или не хочешь. Горькое — должен... Это «должен» горько даже для верного ученика Христова. И его пугает этот крест страданий. И в его душе рождается голос Петра: будь милостив к себе, да не будет с тобою этого, пощади себя. И в этом нет ничего удивительного, ведь и Сам вели­кий Страдалец молился: «Если возмож­но, да минет Меня чаша сия». Это «дол­жен» — необходимость, против которой мы бессильны.

«В то время начал Иисус открывать уче­никам Своим, что Ему должно идти в Ие­русалим и много пострадать...» Если путь Господень лежит в Иерусалим, если участь Его будут определять книжники, фарисеи и старейшины, то естественно, что Он дол­жен много пострадать и быть убиен. Тот Иерусалим, куда Христос направляет путь Свой, — не Небесный Иерусалим, а город земной, обмирщившийся, отпадающий от Бога своего, не познавший и не уразумев­ший посещения Господня. Это тот Иеру­салим, который у жертвенника Господня умерщвлял пророков и побивал камнями посланных к нему... А мир, братья мои, и по сей день всё тот же в основе своей. По наружности он, может быть, и не тот. Ныне на кресте не распинают уже никого, как Иисуса Христа, палицами не побивают никого, как били Петра и Иоанна, камнями не побивают никого, как Стефана.

Для того чтобы из-за дела веры прий­ти к таким решениям, люди стали слиш­ком равнодушны к вере. Наш путь стал ровнее, и каждому, кто стал бы роптать на суровость мира и злобу его, можно бы ска­зать пристыжающее слово: вы страдаете от мира еще далеко не до крови. Но, тем не менее, и верна, как и некогда, в словах Господа святая истина: «Если бы вы были от мира, то мир бы свое любил, но так как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, то мир пас ненавидит». Мир иначе не может. Естественное желание сердца человеческо­го - жить со всеми в мире. Не раз молодые сердца предпринимали решение в беспеч­ной вере в себя: я хочу со всеми ладить, я ни с кем не должен вступать в антаго­низм. Но самый благонамеренный скоро убеждается, что это невозможно. И крот­чайшая агнца душа неизбежно встречает на пути своем злого волка, который говорит: «Ты мне воду мутишь».

Кто верует, тот должен и исповедать свою веру. Кто в мире желает служить Богу, тот должен действовать в мире, но всякое исповедание неизбежно встречает возра­жения, и всякая деятельность неизбежно приводит к борьбе. Само собою понятно, что последователю Христову причиняет скорбь то, что его честные убеждения и стремления не признаются в мире, что его честная работа встречает всюду противо­действие, что там, где сеял он только лю­бовь, приходится пожинать зло. И ученик Христов нередко готов вопрошать вместе с Учителем: «Кое зло сотворих вам или чим стужих вы?» Чем оскорбил? Истиною ли, которую ты проповедуешь и исповеду­ешь и которую мир не может переварить, или праведностью, которую тьт осуществ­ляешь в жизни своей и которая служит миру укором, или миром Господним, ко­торый написан на лице твоем и которого мир не может простить тебе, или небесною неземною настроенностью, которая светит из твоего поведения и посрамляет, и обли­чает их земную настроенность, - этим ты оскорбил мир, а мир скорее простит тебе десять грехов и пороков, которые тебя рав­няют с прочими, чем одну добродетель, ко­торая возвышает тебя над прочими.

Почему Каин убил Авеля? Потому что дела Каина были злы, а дела Авеля были хороши и праведны. Почему книжники и первосвященники осудили Спасителя? Потому что Он был Свет, а тьма ненави­дит свет. Посему не удивляйтесь, дорогие братья, если мир вас ненавидит. В этом нет ничего особенного. Не дайте сбить вас с пу­ти насмешками злых и ненавистью пороч­ных. Идите прямою дорогою во имя Гос­подне чрез злобствующий мир и мыслите: я должен... а мир не может иначе. Он не был бы миром, если он не предпочитал бы ложь заблуждений своих истине, эгоизм — любви, свою леность — ревности к делу Божию, суете мирской — святость. Я не ученик Христов, не воин Его, если творю угодное всем людям, если с толпою иду широким путем вместо того, чтобы дер­жаться немногих спутников, шествующих узким путем. Итак, вперед во имя Господне в сознании: «Я должен».

Обратите ваше внимание еще на одну сторону этого «я должен». Когда Сын Че­ловеческий указывал Своим ученикам, что Он должен идти в Иерусалим и там много пострадать и умереть, то Он сознавал, что это необходимо и для Него Самого. За то, что «Он послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя, Господь Его превозне- се и дарова Ему имя, еже превыше всяко­го имени». Если же Отец Небесный даже Сыну Своему Единородному судил испить чашу страданий, нам ли, грешным и не­совершенным, отказываться от этой чаши страданий, от школы страданий, когда нам так далеко до совершенства, когда нам еще так многому надо учиться, чтобы стать до­стойными учениками великого Страдальца. Некоторые думают, во сколько раз охотнее и усерднее я служил бы Господу моему, если бы жизненный путь мой был легче, если мой жизненный путь не был бы так густо усеян острыми камнями. Когда ты так говоришь, ты, очевидно, сам еще не зна­ешь, кто ты и что ты, что тебе полезно и что вредно, что тебе нужно и что не нужно.

Справедливо говорят, что человек хуже всего переносит свое благополучие. Дни счастья, дни удач, когда всё случается так, как хочется, о, сколько раз эти дни стано­вились гибельною сетью для души челове­ческой. Сколько непотребства нарастает на сердце человеческом, как ржа на клинке, когда он лежит без боевого употребления, или как зарастает сад, если по нему не по­гуляет нож садовника. Скажи, христианин, что предохраняет тебя от высокомерия, которое так легко проникает даже в самые сильные сердца, даже в сердца учеников Христовых? Не крест ли и страдания? Что смиряет греховные стремления плоти, ко­торые так успешно и легко развиваются в дни светлого благополучия, как насеко­мые в болоте в солнечные дни? Что учит тебя отвергаться всей этой духовной не­чисти, — не палица ли бед и скорбей? Что побуждает тебя от сна самоуверенности, в который нас так легко погружает счас­тье, или что располагает тебя к ленивому прозябанию в рамках обыденщины, как не ясные безоблачные дни благополучия? Буря здесь не является ли благодеянием? Что выводит тебя из опасного состояния рассеянности? Не скорби ли? Не болезни ли? Что разрывает путы земных привязан­ностей, любви к миру и всего, что в мире, как не нужда и неудачи? Не искушения ли приучают нас быть готовыми к смерти? Дикие, неуместные побеги, приросты и на­росты сердца не могут быть ликвидирова­ны без участия ножа небесного Садовника, и добрые плоды правды и праведности не произрастут без дождя слез и печали. Ни на чем нельзя так хорошо испытать истин­ное послушание, как поднесением горькой чаши скорбей, когда приходится сказать; не моя, но Твоя да будет воля, Отче... И пре­данность воле Божией никогда не может проявиться так хорошо, как во дни и часы бури и непогоды, когда среди полных угро­зы и ужаса волн христианин предает себя всецело в руки Того, в Чьей руке эти бури и волны. Когда лучше всего могут про­явиться стойкость, мужество и сила воина Христова, как не тогда, когда приходится преодолевать искушения и препятствия в делании христианском, в борьбе со злом или в опасностях? Все благородные силы христианской души, христианского харак­тера наилучшим образом могут проявить­ся и развиться именно во время горя, бед, страданий. Все чудеса благодати Господней наилучшим образом проявляются в жизни именно тогда, когда воды скорбей и бед до­стигают до души нашей и мы вынуждены сознать свое ничтожество и немощь и от­нести всю силу и значение к могуществу Божию.

Или ты будешь спрашивать, для чего и почему, когда Сам Господь наказует и взыскует тебя? Или ты скажешь, когда Господь посылает тебя в школу крестную, я не нуждаюсь в науке ее? Говори так: я нуждаюсь в этом, я должен пройти школу крестную, я должен пострадать со Хрис­том, чтобы с Ним и воскреснуть. При по­сещениях Господних я должен мыслить и чувствовать себя так же, как дитя, нака­зуемое любящею десницею отцовскою, как лоза виноградная под обчищающим ножом садовника, как железо под формирующим его молотом, как золото в очищающем его огне, как виноградная кисть под горячим лучом солнца. Это «я должен»- Божествен­но, и я не могу отступить от него.

Если вы, дорогие мои, соглашаетесь с этим здесь, в доме Божием, то держитесь этого же принципа, когда вас посетят скор­би, когда крест станет уделом дома вашего. Это азбучные истины, и всё же их прихо­дится повторять при каждом одре болезни и с каждым учеником, вступающим в шко­лу скорби. Это знают пастыри, ибо тот, кто уже тысячекратно проповедовал эти исти­ны другим, при каждом жизненном случае повторял их для себя. Ты Сам, Господи, по­моги нам возможно шире и глубже усвоить этот урок Божественного «я должен». Уже древние греки, да и другие народы, благо­говели перед Божественным долженство­ванием, пред священною необходимостью, пред неизменяемой участью, зависимостью человека от Божества. Подклонение своей воли под это Божественное «я должен», беспрекословное следование за решением воли Бога — это именовалось у мудрецов мудростью, у героев мужеством, у благо­честивых святостью. Во сколько же раз охотнее должны мы, христиане, следовать этому долгу, когда мы знаем, что нас ведет не слепая судьба, но что ведет нас благо­желательная для нас воля Отчая, поведшая и Христа на Голгофу и на крест, но чрез Голгофу и крест к славному воскресению, а посему мы должны доверять Ему даже тогда, когда смысл этого водительства нам не ясен. Каких благ было бы лишено чело­вечество, какого величия, славы и блажен­ства, если Спаситель внял бы голосу Пет­ра: пощади Себя.

Всякая душа да преклонится пред Бо­жественным «я должен», ибо воля Бога благая, совершенная и спасительная всем человекам. Подклоняй же ты, сын тления и праха, выю свою под Его всесильную руку, пред которою твоя сила ничто, доверься Бо­жественной мудрости, пред которою твой свет — темный мрак, отдайся отеческому руководству Того, Кто относительно чело­века и человечества имеет только желания мира и блаженства, а не желания вражды и скорбей. Когда ты свои мысли и волю под­чинишь этой мысли и воле, тогда никакая чаша для тебя не будет слишком горькой и никакой крест слишком тяжелым — ты в состоянии будешь нести его, никакая тро­пинка слишком узкой — ты пройдешь по ней, никакое искушение слишком соблаз­нительным — ты в состоянии будешь про­тивостоять ему

Такова воля Господня, Если вокруг тебя станут жена, дети, друзья и все, кого лю­бишь, и будут ублажать тебя: пожалей себя, не губи себя, но ты, невзирая на их слезы и мольбы, укажешь на Небо и ска­жешь: не отягчайте сердца моего, Богу так угодно, и я должен, вы рассуждаете не по- Божески, а по-человечески. И если в твоем собственном сердце проснется голос крови и плоти и станет убеждать тебя: да не слу­чится с тобою этого, пощади себя - ты от­вергнешь советы своего собственного серд­ца и пойдешь за тем, что велит Бог.

К перенесению страданий располагает нас и пример Спасителя нашего. Обратите внимание на то, с какой святой спокойной решимостью идет Он навстречу страда­ниям Своим. Л потом последите за Ним в течение последующих недель крестного пути и до самого Его последнего издыха­ния с Божественным «совершишася» на устах. Спросите свое сердце: неужели тебя

не привлекает этот пример? Не становит­ся ли здесь для вас понятной заповедь: «Иже хощет по Мне идти, да отвержется себя, возьмет крест свой на себя и по Мне грядет». Не станет ли и вашим убеждение того ученика, который сказал: «Я не могу ходить в венце из роз, когда Спаситель мой в терновом венце», У креста Христова даже самый многострадальный из всех нас может почерпать себе утешение: я претер­пел и претерпеваю многое, но Божествен- ный Спаситель мой претерпел еще боль­ше. Если же этот Божественный пример вы находите слишком высоким, прочтите у святого апостола Павла. Вот что он пи­шет: «Три раза меня били палками, однаж­ды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл в глубине морской; много раз был в путе­шествиях, в опасностях на реках, в опас­ностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от языч­ников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях в море, в опаснос­тях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» (2 Кор. 11, 25—27). Видите, что претерпел он ради Христа, коль краты он был бит, каменьями побиваем, в темницы сажаем, и тогда со­знаете, как далеко еще нам до него. Крест во всех странах является знамением хрис­тианства. Христианин не может быть без креста. Аминь.

Молитесь за усопших  [2]

Не хощу вас не ведети о умерших, да не скорбите... Аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе.  I Сол. 4. 13-14

Смерть близких, дорогих нам людей яв­ляется одним из самых тяжких испы­таний, посылаемых Господом Богом нам*, немощным, в этой временной жизни. Нет горше слез, чем слезы матери по безвремен­но отошедшим в могилу любезным сердцу чадам. А с горем вдовиц и сирот какое горе сравнится? Однако ко всем этим глубоко несчастным людям, по взгляду мира, безу­тешным людям Господь и Спаситель наш обращается с увещанием: «Не плачьте!» Их же увещает и святой апостол Павел: «Не скорбите!» Что значит это? Конечно, не то, что мы должны из сердца выкинуть, забыть дорогих нам покойников. Нет. Мы должны любить их по смерти, как любили при жизни их, но не скорбеть об их смер­ти, ибо для нас, христиан, общение любви с дорогими нам лицами смертью не рас­торгается. Сам Господь даровал нам бла­годатные средства для такого общения. К ним относится прежде всего молитва. Она и между живущими, но разлучен­ными друг от друга на земле есть самое лучшее средство духовного общения. Так, святой апостол Павел всегда молил верую­щих: непрестанно молиться о нем, чтобы Господь дал силу и действенность его сло­ву и проповеди, равно как и сам непре­станно молился о них, чтобы Господь ут­вердил их в вере и жизни христианской. И нет сомнения, что молитва верующих вспомоществовала апостолу, а его молит­ва -- верующим.

Поразительный пример силы и дей­ствия взаимной молитвы находим в Дея­ниях святых апостолов. Святой апостол Петр, заключенный в темнице, спал между двумя воинами. «Молитва же бе прилежна бывасмая от Церкве к Богу о нем» (Деян, 12, 5). Что же было следствием этой молит­вы? В ту лее ночь Ангел Господень явился в темницу, разбудил спавшего апостола и вывел его из темницы. Тем более сильна и действенна молитва в отношении к ду­шам умерших, для которых по разлучении с телом нет других утешений, кроме мо­литвы, и нет других радостей, кроме радо- вания о Господе. Несправедливо, как дума­ют некоторые, что нужды наших усопших братии нам неизвестны. Духовные нужды одни и те же и у живых, и у умерших: ми­лость и благоволение Отца Небесного, про­щение и оставление грехов и прегрешений наших, благодатная помощь Божия в ис­полнении всех намерений и желаний бла­гих и богоугодных, мир и покой сердца и совести — вот что дороже всего для живых и умерших. «Упокой, Господи, души усоп­ших раб Твоих», — вот всегдашняя молит­ва и матернее благожелаиие Святой Церк­ви душам почивших. Об этом же должно молиться и нам,,. Быть может, иная душа связала себя узами земных привязаннос­тей: оплетшись житейскими попечениями при жизни, она не может освободиться от них и по смерти. Земные помышления о доме и домочадцах, о приобретениях и стяжаниях еще тяготят ее, мучают ее, не датот ей свободно устремить весь ум и серд­це к единому Богу. Помолитесь же о та­кой душе, да упокоит ее Господь в тихом пристанище Своего Царствия, да истребит и попалит в ней огнем благодати Своея па­мять о житейских попечениях, да возгреет в ней любовь и желание вечных сокровищ, да упокоится она в сладчайшем уповании блаженства вечного.

Быть может, иная душа, исповедавшая­ся в предсмертный час торопливо и смут­но, в полузабвении и смятении чувств, сокрушается и скорбит теперь, что не успела благовремеино принести Богу по­каяние истинное, полное, очистить гре­хи свои слезами сокрушения. Сознание неисповеданных и непрощенных грехов мучит, терзает ее. Помолитесь и о такой душе страдающей, да упокоит ее Господь Бог под кровом Своего неистощимого милосердия, да приимег хотя позднее, ио искреннее раскаяние ее и да подаст ей оставление грехов. Но кто исчислит все узы, которыми душа наша может связать себя в этой жизни и остаться связан­ною на всю вечность? Один позавидовал своему ближнему в глубине души своей и уже наложил узы на душу свою. Или посмеялся недостатку ближнего своего и сделался, по слову Господа, повинным геенне. Иной сказал лживое слово и еде- лался сыном отца лжи. «Аще беззакония назриши, Господи, Господи! кто постоит». Посему, как бы свята ни была жизнь че­ловека, никто не может поручиться, что он перейдет в мир иной вполне прими­ренным с Богом, что молитвенное заступ­ничество живых собратий ему не нужно. Не было ли глубоко и искренне покаяние святого Ефрема Сирина? Но и он, пред­чувствуя кончину, молил ближних своих: «О, братие, напутствуйте меня в горний мир молитвами, псалмопением и приношениями. Когда же исполнится 40 дней по смерти моей, совершите по мне память, потому что мертвым помогают молитвы и приношения, совершаемые живыми» (Творения Ефрема Сирина, т, VII),

Другое средство общения живых с умер­шими - это милостыня. «Желаешь ли по­чтить умершего, принести ему дар, почти его милостынями, благотвореииями и слу­жениями» (святитель Иоанн Златоуст). Пошлите умершим в горний мир дары че­рез руки нищих, страждущих. Сотворите по силе своей милостыню во имя усопших и будьте уверены, что дар ваш дойдет по назначению. Порукою сему Господь наш Иисус Христос, сказавший: «Понеже со- твористе единому сих братии моих мень­ших, Мне сотвористс» (Мф. 25, 40). А Он ли, Всемогущий, останется в долгу у нас? Напитай во имя Его алчущего и жажду­щего напой, и Господь насытит душу усоп­шего брата твоего явлением пресветлого, радостнотворного лица Своего и напоит его из источника благодати Пресвятого Духа Своего.

Быть может, обнаженная добрых дел и окаянная грехами душа сродника твоего стыдится пред святыми Ангелами и сама укрывается от лица Божия во тьме и мра­ке преисподней? Одей во имя ее наготующего, омый ноги утомленному путнику, укрой и упокой пришельца, и Господь ми­лосердый облечет се одеждою заслуг своих, украсит ее порфирою оправдания Своего, омоет греховные нечистоты честною кро- вию Своею.

Быть может, душа друга твоего — свя­занная пленница грехов и томится в тем­нице неведения лица Божия? Поспеши во имя ее в темницу, облегчи сердце узни­ков состраданием и помоги им, и Господь пошлет светлых Ангелов утешить душу друга твоего в скорби, укрепить ее надеж­дою, обрадовать ее обетованием милости Божией.

Быть может, переселившаяся отселе душа в мир духовный, не сблизившись мо­литвою с его святыми обитателями, яви­лась в мир горний, как в страну чуждую и несродную, не находит себе духовных сродников в горнем Сионе? Укрой во имя ее странника, прими и упокой неимущего где главу свою подклонити, и Господь да­рует ей одну из светлых обителей в доме Отца Своего, а души праведников примут ее в светлое и радостное свое общество* Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Если мы хотим облегчить мучение грешника, будем подавать во имя его милостыню, и, хотя он и недостоин, Господь облегчит его, сжалится над ним».

Молясь об усопших, творя милостыню во имя их, надо, братие, заблаговременно помышлять и о своей смерти, готовиться к ней, чтобы не перейти в будущую жизнь связанными какими-либо узами грехов­ными и не прийти там на место мучения. Мало ли, много ли Господь судит нам про­жить на земле, но то несомненно, что вся настоящая жизнь наша есть дорога к смер­ти и преддверие вечности, что лучше и драгоценнее христианской кончины, мир­ной, непостыдной, покаянной, не можем приобрести ничего в этой жизни. Кто бла­гочестно пребывает в теле, тот благочестиво и разлучается с ним. Кто с Господом живет, с 1осподом и умирает. Кто усердно служит Господу до смерти, тот с Господом будет и по смерти. «Идеже есмъ Аз, ту и слуга Мой будет. Аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершия во Иисусе приведет с Ним».

Одиночество Христа [3]

И, воспев, пошли на гору Елеонскую. Тогда говорит им Иисус: «Все вы соблазнитесь о Мне в сию ночь, ибо написано: поражу Пастыря, и рассеются овцы стада» Мф.25, 30-31

Старинная мудрость говорит; разделенное горе — половинное горе. Мы бла­гословляем руку, помогающую нам нести сужденный нам крест. Если даже друг наш, подобно друзьям Иова, приближаясь к нам на развалинах нашего счастья, при гробе наших близких, не приносит нам ничего, кроме слез сочувствия, кроме увядающего венка, мы никогда не забудем такого друга. Но и то справедливо, что неразделенное горе — двойное горе. Именно на эту черту страданий Спасителя хотим мы обратить наше внимание. Он был одинок в страда­ниях Своих, никто не понимал Его, никто не поддерживал Его, Он бремя Свое нес одиноко. «Вы Меня оставите одного», — в этом одно из самых горьких обстоя­тельств страданий Христовых.

I

Не только на страстном пути Христос одинок, Он одинок на протяжении всей Своей жизни. Уже тогда, когда Отрок Христос во храме говорит Матери Сво­ей и Иосифу: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне долж­но быть в том, что принадлежит Отцу Моему» (Лк. 11, 49). Он сознавал Свою обособленность, одиночество. Уже тогда Его душу объемлет сознание непонятости: «...Но они не поняли сказанных Им слов» (Лк. И, 50). Так проходит Его юность, одинокая, непонятая. На пороге мужест­ва встречают Его искушения в пустыне. Вместо пути смирения, лишений, креста, к которому звал Его долг, предлагается Ему путь широкий, удобный, исполнен­ный удовольствий, чести и власти. И опять Он одинок, без друга, без помощника, за­ступника, советника, В одиночестве со­вершает Он подвиг героической борьбы и победы. Но не только в безлюдной пус­тыне, а посреди многотысячной толпы, сопровождающей Его, внемлющей Его слову, приемлющей от Него исцеления, воскрешение мертвых, насыщение, — Он неизменно одинок и не понят. Чудесно насыщенная толпа в непонимании своем готова провозгласить Его царем земным. Одинок Он посреди учеников Своих, Так, после речи, обращенной к 40 избранным, раздаются голоса: «Какие странные сло­ва, кто может это слушать?» (Ин. 6, 60), и многие начали отходить от Него. Оди­нок Он даже посреди апостолов Своих, то спорящих о первенстве ((Мф. 20, 20—28), то в ложной ревности просящих призвать огонь с Неба, чтобы попалить пренебрега­ющих Господом (Лк, 9, 52—56). Или когда Он говорил, что Сын Человеческий будет предан в руки человеческия, «...они не по­няли слова Его, и оно было закрыто от них» (Лк. 9, 44—45).

Может, кто-либо скажет, что в этом от­ношении участь Спасителя такова же, как участь всех тех, кто стоит выше своего времени и своего народа. История знает одиноко совершающих свой путь прави­телей, мыслителей, поэтов, художников, которые на целую голову выше своих со­временников, которые высятся над общим уровнем, как гордые, горные вершины над уровнем равнины, с которых видят всё глубже и шире, чем очи обыденных обыва­телей, беспечно резвящихся на жизненной дороге. Кто умел опередить свое время, тот, подобно путнику, поднявшемуся на недосягаемую для современников горную высь, оторван от окружающих, оставших­ся на равнине обыденщины. Но многие ли переживают свое одиночество так, как Спаситель? Обычно сама эта возвышенная отчужденность тешит их, их услаждает то, что их толпа не понимает, они презирают эту отсталую толпу, они живут тщеславной надеждой, что грядущие поколения поймут и оценят их. Христос далек от всего тому подобного. Здесь мы видим Высочайшего, Который по безмерной любви к челове­ку сошел с небесных высот в юдоль че­ловеческой скорби, бед, унижений, тьмы, греха, чтобы стать Спасителем, Ходатаем, Избавителем, сострадательным Первосвя­щенником любви. Как магнит притягива­ет к себе железо, так Его сострадательная любовь влечет к себе всех труждающихся, обремененных, униженных, погрязших в грехах, пороках, всех погибающих, при­чем влечет к Себе стопою нежною, сми­ренною, любящею кротостью, чтобы трос­ти сокрушенной не стереть и льна куряща не угасить, чтобы всех спасти, чтобы и тех, кого обыденщина считает уже погибшими, пропащими, возродить, воскресить из ду­ховной смерти. То слово, которое Он про­поведует, то дело, которое Он делает, всег­да чуждо высокомерной гордыни, всегда проникнуто святой любовью. Он всегда подобен любящей матери, ищущей, кличу­щей, жалеющей своих заблудших, отстав­ших детей. Он всегда готов их принять и согреть, и сохранить под крылами любви Своей. На такого рода зов не найти отклика в сердцах зовомых и искомых... это зна­чит пережить одиночество Христа. Одинок Моисей среди своего народа, свыкшегося с ярмом рабства и по освобождении тоску­ющего по мясам ешпетским и ропщущего на освободителя, Одинок Илия, исповеду­ющий и проповедующий Единого истин­ного Бога народу, погрязшему в служении Ваалу и Астарте. «Я остался один-одине- шенек», — так стонет ревнитель Божий, уставший жить и бороться. «Довольно, Господи, прими душу моюк Но величие Христа больше величия Моисея и Илии, Здесь сердце, не перестающее гореть лю­бовью, невзирая ни на что, — ни на пусты­ню окружающей жизни, ни на ожесточение сердец, ни на глухоту и слепоту людскую; здесь жестоковыйность ведомых не ожес­точает Вождя, не смущает Его, при виде ее здесь Вождь не падает духом, а лишь напряженней идет и ведет к святой вечной цели. Могучею, грандиозною возвышен­ностью стоит Христос на равнине обыден­щины, но не для того, чтобы подавлять низину, а для того, чтобы защищать ее от буйных ветров, чтобы принимать на Себя удары громов, а на равнину посылать бла­годатную тишину, мир, плодородную вла­гу — спасение.

Именно такими настроениями проник­нуты вся личность и вся жизнь Христа, в частности и Его последний страстный путь. Доселе Ему сопротивлялись ученики. Казалось, они проникнуты духом непови­новения. Петр утверждал, что для них нет места в мире, кроме как при Нем, имеющем слово жизни. Но вот ныне и они покидают Его, Они рассеиваются, как овцы, у коих поражен пастырь. В Гефсимании во время тягчайших борений Он в них не находит поддержки. Трижды будит Он их призы­вом любви, а они пробуждаются ото сна лишь при лязге оружия, и то лишь для того, чтобы разбежаться, -«Пустите их идти», — говорит Спаситель, не желая подвергать их опасностям и мукам внешним. Но на этом дело не стало. Видя Господа и Учи­теля своего схваченным, истязуемым, они оставляют Его и духовно одиноким. Тот са­мый Петр, который первый исповедал Его, отрекается от Него. Узы, скованные тремя годами непрерывного общения, расторгну­ты,,. С этого момента Господь совершенно одинок посреди враждебных сил. Одинок Он и в синедрионе, и у первосвященника, одинок Он пред лицом Ирода и Пилата, одинок пред лицом народа, одинок, когда все ручьи вражды и зависти слились в еди­ный бурный поток бешенства: «Распни, распни Его». Одинок Он на Кресте среди издевательств и справа, и слева. Где страст­ное одиночество, подобное сему? Говорю — подобное сему, ибо глубина и широта Его одиночества нам недоступна. Наша совре­менность вкусила такие виды горечи, ка­кие казались отошедшими в область дале­кого дикого прошлого человечества, ныне мнящего себя культурным, И гордый про­свещенностью и гуманностью современ­ник нередко пренебрежительно отвращает свой взор от Христа, к Которому, однако, приходилось и приходится обращаться как к Единому Источнику утешения, силы и отрады. После минувшей «мировой вой­ны » мы каждодневно встречаем на пути своем детей, ставших одинокими — сиро­тами. Несчетны случаи, где гроза войны и смуты отняла у малых деток любящих ро­дителей с их заботами, и нежным, юным, беспомощным цветкам первое утро жизни оказалось морозным, роковым**. Без счету мы видим и старцев, которых это время сделало одинокими. Была опора, была на­дежда в сыне, дочери. Ныне слезящимся и тускнеющим очам не на ком остановить­ся, дрожащим рукам не за кого ухватить­ся* Кругом все чужие, часто враждебные люди. Горькое одиночество беспомощной старости. А несчетные вдовы?.. Даже то единое утешение, которое при обыденных условиях жизни доступно этого рода не­счастным, у этих сирот военного времени отнято: нет дорогого могильного холмика, нет своего креста над могилою... Мы видим на положении сирот без Родины, без Оте­чества, без родного крова, без души родной в целом человечестве группы людей, ис­числяемых миллионами. И это одиночест­во национальное переживается еще во сто крат тяжелее, чем одиночество личное... Лишь у Того Единого, Великого Одино­кого, беспримерное одиночество Которо­го в страданиях мы сегодня вспоминаем, обездоленное, отвергнутое, сиротствующее сердце может обрести утешение. Обратите еще раз свой взор к Нему.

II

Одиночество, обособленность Христа беспримерны. Но не Он Сам создавал его, Он не искал его. Это часть участи, сужденной Ему Отцом.

Бывает одиночество, которого ищет сердце человеческое в отчаянии, смущении или своенравии. Бывает, что человек удаляется от общества в отчаянии или по упрямству, считая себя лучше, выше, чем окружающие. Это мы видим на примере Илии, сбежавшего в пустыню, на приме­ре Петра, на примере Фомы, отдавшегося скорби сомнений, Господь далек от всего этого. Он сознает, что такова воля Отца; «Поражу Пастыря, и рассеются овцы стада». В этом Его задание: быть одиноким, в этом для Него школа жизни, один из моментов Его «послушания». Он должен взирать и уповать только на Отца. Один из способов укрепления дерева состоит в том, что у дерева отнимают кол. Первосвященник для примирения народа своего с Богом один входил во святая свя­тых. Так и Христос Один в одиночестве проходит через испытания одиночества на Кресте, чтобы сделать Крест орудием примирения.

Благо человеку, который про свое одиночество может сказать, что оно не есть плод его собственного произвола и произволения, но что оно для него школа жиз­ни, обособление, чтобы расти ввысь, отня­тие подпорков, чтобы глубже укорениться, чтобы научиться обращаться к Отцу, как Ной среди бушующей стихии обращал взор свой только к Богу, как Даниил и среди роскоши дворца не забывал окош­ка, обращенного на восток. Так да сознает себя и каждый, кому Господь судил одино­чество и обособленность: «Я не один, ибо Отец со Мною». В этом глубокое утеше­ние не только для Христа, но и для Его учеников. Это же Господь выразил и еще ранее: «Отец не оставит Меня одного, ибо я совершаю Его волю» (см. Ин. 8, 29). «Он всегда пребывает в том, что относится к Отцу Его» (см. Лк. 2, 25). И без Него Он не остается никогда; ни в бодрствовании, ни во сне, и в бурю, и в светлую погоду — Он всегда в общении с Отцом. Чем холод­нее к Нему внешний мир, тем теснее Он припадает к Отцу. Когда внешние обсто­ятельства действуют на древо Его жизни иссушающе, именно тогда сила Божия действует особенно напряженно на корни Его чрез общение с Отцом. Отсюда Его мирный покой в Гефсимании (Твоя воля да будет). Отсюда мирный покой пред ли­цом толпы насильников, которым Он идет навстречу со словами: «Кого ищете? Это Я». Отсюда спокойное и решительное по­веление Петру: «Вложи меч в ножны». «Или Я не должен пить чашу, которую дает Мне Отец?» Отсюда Его спокойная и полная достоинства речь пред судилищем и судьями. И Бог для Него всегда Отец, и в самые ужасные минуты на кресте. Да, Отец всегда был при Нем, даже тогда, ког­да могло показаться, что Он оставил Его. Так солнце стоит на небе и тогда, когда об­лака закрывают его. «Я всё-таки останусь с Тобою, если бы тело мое и сердце мое было истерзано» (Пс. 73). Он пребывает с нами, если только мы пребываем с Ним до смерти. Не только для отдельных рабов Божиих, иногда и для целых обществ на­ступают времена кажущейся оставленности. Дело Божие — дело свободное. И как во времена Христа, так и ныне случается, что многие отходят от него, когда на Нем не оправдываются их земные надежды и расчеты... Господь никого не принуждает. Но Господь и поругаем не бывает. И про­должительное время ни единый народ и ни одна душа не могут оставаться без Него, Царство Его шествует путем своего разви­тия, если ты и не идешь вместе с Ним. Оно может существовать и без нашего народа, но наш народ без Него существовать не может. Пастырь нужен овцам, а не овцы Пастырю. Кто Его оставляет, тот скоро сам будет покинут Им. Как быть нам? Отой­дем ли от Него в пору испытаний? Да не будет... Тогда даже в час смертный, когда, может быть, и мы будем оставлены ближ­ними, мы вправе будем сказать: "Но Ты со мною еси". Аминь.

 

[*] Проповедь произнесена в Рижском кафедральном соборе Рождества Христова. — Вера и жизнь. —1923 г.

[2] Проповедь архиепископа Иоанна Поммера // Вера и жизнь. — 1936. — № 10.

[3] Проповедь произнесена в кафедральном соборе Рождества Христова г, Риги 13 сентября 1932 г.

 

Житие святого священномученика Иоанна Архиепископа Рижскаго и Латвийскаго (Поммера)

 

 

Мысли архиепископа Иоанна [1]

Ходить с Богом.  Мы только подбегаем к Господу. Надо ходить с Ним.

Отдайтесь всецело Христу. Дайте Ему полную власть над собой: пусть Он один царствует в вашей душе. Даже среди ваше­го труда во имя Христа дайте себе время передохнуть, опомниться и ждать в без­молвии Его посещения, чтобы не вы, а Он Сам действовал в вас и через вас.

Берегитесь суеты. Берегитесь слишком большой суеты в труде вашем. Мы все нуж­даемся в ежедневном обновлении и просве­щении свыше. Мы нуждаемся в смирении и должны помнить, что «сила Его в не­мощи совершается**, дабы рука Господня управляла нами постоянно.

Вход веры. Лишь через послушание сердца человека Духу Христову вера вхо­дит в жизнь человека как великий дар Бо­жий, меняет слух, зрение, ум, волю чело­века и воскрешает его во Христе и несет к жизни вечной.

Всё в нас. Всё, что ни посылается нам, может или ближе подвинуть нас к Богу, или увести от Него, в зависимости от на­шего отношения к ниспосланному нам.

Сила вечной жизни. Только в ежедневном общении с Богом, непосредственно, из рук Его получая силу вечной жизни, можем мы побороть немощи наши, чтобы не ослабеть, не упасть и не погибнуть на земном пути.

Победа. Не воображаемая, а действи­тельная победа над злом может быть до­стигнута лишь в освобождении души от зла, в преображении человека в Боге.

Пример. Хочешь найти бескорыстную любовь, понять ее радость — возьми крест.

Говорить правду мало!  Надо, чтобы она в нас сама говорила, источалась из нас. Правда источается из человека чудесно, как вода из камня в пустыне. Осознание человеком своей нищеты — первая капля этой правды.

Наша власть. Мы имеем власть снять с себя всякое самооправдание. И в этом великая наша свобода.

Ступени. Радость и горе приходят к нам независимо от нас, но то и другое могут быть ступенью для возвышения нашего духа.

Сила Божия. Крест — есть сила Божия и власть, данная человеку на путях к Богу.

Не сравнить! В лучших книгах мира ис­тина шепчет и ползет. В Евангелии она ле­тит и поет.

Наоборот. О важном рассуждаем мы пусто, а о пустом — важно.

Море житейское. Жизнь в этом мире — плавание по морю. Интерес к этому миру — глотание соленой воды.

Свое мнение. И смиренный, и гордый лучше того, что они сами о себе думают.

Источник радости. Господи! Ты всё знаешь (Ин. 21, 16), Источник особой ра­дости.

Если удалось что-то доброе. Когда удается сделать что-либо доброе — это тебе посланное: Господь запретил ветрам тебе мешать. Он приготовил тебе эту слад­кую пищу, чтобы ты принял ее... укрепился (Деян. 9, 19).

Как достичь Царствия Божия. Царствие Божие «усилием берется». Надо «зараба­тывать» высшую жизнь, нищенствовать, стоя на зное и холоде этого мира, протяги­вая руки к Небу

Если чувствуешь одиночество. Чувство одиночества есть знак несоединенности со Христом и томление по Нему

Если предпочитаешь волю Божию.  Если человек ищет волю Божию прежде своей, то Господь исполняет даже самые неосознанные, даже будущие его жела­ния.

При обидах. Во всяком обижаемом, если он не обижается и не хочет обидеть, — от­вет Христовых страданий.

Господь говорит. Господь всегда говорит (душе), даже если не слышат люди. Пусть не смущаются переставшие слышать Го­спода, пусть говорят с Богом.

Как себя ограничивать. Надо окружать себя доверием к Богу, связывать себя зова­ми Его и блаженствами.

Свет наш... Ужаснулись бы мы все, осо­знав всю ничтожность света, излучаемого через нас.

Одно из совершенств любви.  Знать меру в обнаружении своей близости к ко­му-либо.

Невнимание.  Мы роняем Благодать, как Причастие, своим невниманием на пол души.

Чей ты сын?  Если человек не сын Не­бесного Отца, он сын отца лжи,

Нельзя.  Бога нельзя любить немного.

В чем ценность (духовная) человека?  Начало ощущения своей действительной ценности — в углубляющемся сознании своей нищеты.

Важно понять. Мы должны друг друга прощать и любить и должны понять, что гре­шим по принуждению, по рабскому состоя­нию И виноваты в том, что не взыскиваем помощи, укрепления, исцеления и прощенья за волю свою злую, за волю, не устремлен­ную ко всецелой любви Христовой.

Сила смиренной молитвы. Велика сила всякой смиренной молитвы. Нет случая, чтобы она не исполнилась, хотя и не всегда так, как того хотят люди, но — еще лучше. Неисполненную просьбу человеческую Гос­подь заменяет Своими дарами, которые — самое главное и самое нужное благо для человека. Ибо лишь Господь Один знает, что важно и что нужно каждому. Человек же в своих прошениях иногда уподобляет­ся ребенку, просящему пламя свечи.

Молитва для истинно верующего — всегда сокровище, всегда великая драго­ценность. Ведь радостно всякое наше про­шение перед Ним. И исполняющееся, и не исполняющееся. В том и другом случае великий плод остается в нашей душе. Мы восходим на небо к Творцу Светов, И па­дает на наше сердце божественный уголь Серафимовской благодати.

Ценность смирения. Смирение тем уди­вительно, что оно восполняет всё слабое: и слабую веру, слабую любовь, и слабую верность любви. Смирение наполняет без­дну между Богом и человеком.

В вечностиВ Небе вечная молодость мыслей, свежесть желаний, возрастание любви, незаходимый праздник истины.

Признак истинной любви. Признак того, что мы любим кого-то истинной лю­бовью, — это когда мы любим тех, кто Его любит, и всех, кого Он любит. И, любя Бога, мы не можем не любить тех, кто Его любит, а также и тех, кого Он любит (всех людей, всё творение).

Значение труда.  Высшим состоянием отвлечения от зла, несомненно, является труд.

Откуда замкнутость. Жизнь не по Еван­гелию делает людей черствыми, замкнуты­ми в своих переживаниях.

Прощение. Прощение есть исцеление того, что надо простить. Дается оно только алчущим и жаждущим этой правды. Просто хотящим, тлеющим в желании своем не да­ется исцеления. Горящим же, пламенеющим, умоляющим, стремящимся сердцем - дает­ся. Ибо только такие способны оценить дар Божьего исцеления, не растоптать, а воз­благодарить за него, чутко охранять Име­нем Спасителя от новых искушений зла.

Как относиться ко внешнему. Каждая душа может и должна во благо восприни­мать всё внешнее.

Дар свободы. Господь, жалея нас, скры­вает от нас худшую часть действитель­ности, чтобы мы не изнемогли, сохраняет нас и покрывает. Но Господь не отнимает от нас свободы к добру или злу, ибо в этом смысл нашей временной жизни.

Тяжесть испытания. Чем тяжелее испы­тание, тем больше, значит, Божие доверие к человеку, тем больше должно быть ожи­дание доверия человека к Богу.

Прежде всего. Призвать, обратиться к Богу - значит прежде всего покориться Его воле и, уже покорившись, молиться Ему.

Будь что будет? Нет! Будь что будет — отмахиваются от истины, внутри души го­ворящей, что надо войти в себя, сосредо­точиться, осмотреть привязанности своего сердца и подумать о вечной участи.

Спаситель. Спаситель Господь Спаси­телем называется не отвлеченно, но реаль­но. Спаситель спасает от всех слабостей и страстей. Он избавляет, Он исцеляет. Совершенно видимо, ощутимо. Исцеляя, прощает.

Яд греха и благословение на преодоление его.  Сладость греха проходит, яд же греха глубоко входит в духовный и физи­ческий организм человека. Боль от преодо­ления греховной сладости проходит, а благословение этого преодоления остается на вечность.

Как «берется» Царствие Божие? Царст­во Божие «берется» человеком. Не само по себе входит к человеку, но стоит около него, чтобы войти к нему и вечеряти с ним.

До Суда.  Царство Жизни — внутри: до Суда.

Как всё принимать?  Принимать всё, как от Бога, значит - обладать несметными со­кровищами.

О верности. Не откровений надо искать, а верности. Б откровениях Господь служит человеку, в верности человек служит свое­му Господу

Что удаляет от Бога.  Беспечность и многопопечительность — два крыла, на которых летит удаляющееся от Бога человечество.

Дары Богу.  Немогущие ничего принести Богу могут всегда принести Ему золото своего покаяния, ладан молитвы, смирну своей нищеты.

Дух истины. Знание об истине — это не то, что знание истины. Кроме содержания, есть дух слова. Лишь Духом водимые (Рим, 8, 14) открывают вечно новое в истине.

И забвение - дар Божий. Забвение есть такой же дар Божий, как и память. Мы бы сошли с ума, если бы всё помнили или всё забыли,

Евангельский подход к людям. Мало в мире простого, евангельского подхода лю­дей друг к другу — без подозрительности, без идеализации, без требований предъяв­ляемых, без «счета» за любовь.

Молитва за почивших. Молитва за ушедших с этой земли очищает и сердце самого молящегося от всех ненужных осад­ков в отношении этих усопших.

Пир веры. Когда воля человека очис­тится от зла, тогда всё становится даром, «сходящим свыше». Всё делается тогда ис­полнением желания самого человека. Это и есть Царство Божие, пришедшее в силе, Тут уже нет ничего «малого», всё огромно, безгранично. С этого пира апостол говорил свои богочеловеческие слова: «Ничего не имеем, но всем обладаем».

Восхождение. Вера есть не только убеждение, но и состояние. Не только со­cтояние, но и восхождение от славы в сла­ву (2 Кор. 3, 18).

Нет мелочей. Господь не мирится ни с маленькой ложью, ни с единым убий­ственным словом, ни с одним прелюбодей- ственным взглядом. Маленькая травка без­закония так же окаянна пред Богом, как и большое дерево преступления. Множество мелких грехопадений, несомненно, тяжелее для души, чем несколько великих, всегда стоящих в памяти, могущих всегда быть снятыми в покаянии. И святой, конечно, не тот, кто делает великие дела, но кто удер­живается и от самых малых преступлений.

Мера культуры. .„Лишь в отказе от са­мости выявляется мера истинной культу­ры людей и народов.

Как мало в нас света!  Мир изнемогает от малости Божьего света в людях.

Верный признак духовной любви.  Любовь плотская, душевная легко переходит в чувства противоположные. С любовью духовной этого никогда не бывает,

На молитве. Молящийся по молитвен­нику иногда видит, что не посторонние мысли развлекли его, но молитва сама, поднявшись из глубины сердца, уже не дает «чужому» слову проникать в ум. Надо тогда молиться самовозникшей молитвой.

Отражение. Кто любит нас — бледно от­ражает Божью любовь. Ненавидящие нас отражают Божье Правосудие.

Равенство. Сила любви равна способ­ности к крестоношению.

Соль. Даже самая простая мысль, вы­сказываемая Ангелами, бесконечно остра. Дух захватывает от нее. Это соль. «Имейте в себе соль» (см. Лк. 14, 34),

Власть. Человеку дана власть претво­рять воду земной жизни в вино молитвы и благодарения Бога.

Каким можно быть. Мы бы не выдер­жали, мы бы умирали от любви ко всякому человеку, если бы видели его таким, каким он может быть во Христе.

Утаение. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем». И в открове­нии о Своей любви Господь утаивает пол­ноту ее.

Проявление веры. Вера во Христа про­является именно в приятии духа Его, духа Христовой, высшей правды "не от мира сего", любви ко всякому человеку, ко вся­кому народу, жажды спасения всех, особен­но и именно грешников, ибо ради спасения грешников пришел Христос.

Сами себе. Своими собственными ру­ками, т. е. своей полей, хотя и несовершен­ной, расслабленной грехом, но свободно надеваем мы на себя или одежду радос­ти, или одежду стыда. То лучшее, что дал нам Господь как венцу Своего творения — свободную волю, достоинство которой Он Сам и оберегает, не оказывая на нас ни­какого давления, мы не бережем и часто беззаботно порабощаем ее греху А, пора­ботив ее греху, как восстановим в добре, когда силы наши расслаблены? Своими силами не сможем ее исправить, но бла­годатной Божьей силой можем — Богу всё возможно.

Кому мы нужны. Пора понять всем свою существенную ненужность никому, кроме Господа.

Крест.  Жизнь вечная может созидаться в этом грешном мире, потому что есть крест.

Не один труд. Человек создан не только для того, чтобы трудиться, но и чтобы лю­бить и молиться.

Мы в Православии. Некоторые хвалят­ся Православием. А оно не в том, чтобы им хвалиться, но чтобы стыдиться себя в нем.

Около рая. Мы все бываем около рая, когда осознаем не только близость Божию к себе, но и свою удаленность от Бога и бесконечную справедливость этой отдален­ности, отлученности своей от лица Божия.

У сокровищ. Чувство великости Сокро­вища показывает степень пашей бедности. С Богом нельзя не быть в совершенной ни­щете.

Нуждается ли Бог в человеке? «Нуждается* не для Себя, а для человека. В этом высшая любовь — нуждается не для Себя.

О чудесном. Полюбивший Бога человек не ищет чудесного потому, что он уже на­шел его, когда полюбил Бога, полюбил че­ловека. Верующий ищет не чудес, но вер­ности.

Чем опасен путь компромиссов. Идя в своей жизни путем нравственных комп­ромиссов, человек постепенно опустоша­ется душой и перестает чувствовать, когда бывает несправедлив к другому человеку, остро чувствуя, однако, всякую несправед­ливость других в отношении себя.

«Всё добро зело. Не ослаблением, не затушевыванием чистоты заповедей Божь­их можно облегчить нравственное спасе­ние человека, а, наоборот, выявлением всей полноты Божьего совершенства в мире.

На молитве. На молитве слушает нас Господь и отвечает нам. Иногда слушает, но не отвечает. Бывает, слушает и хочет слу­шать, а в иное время слушает, но не хочет слушать. Трепетно должно быть предстоя- ние Богу. Никогда не бывает, чтобы совсем нас не слушал Господь.

Сын великой любви. Человек — сын ве­ликой любви, и ничто малое ему не свойст­венно.

Ответственность. Ни для кого, ни для нас самих не секрет, что мы, верующие, мы, христиане, иногда стоим перед неверующи­ми в мире не как открытая для них дверь в Царство Небесное, а как дверь закрытая и даже захлопнутая. Многие верующие от­ветят за неверие неверующих! Многие не- самоубийцы ответят за самоубийц! За то, что довели, за то, что не удержали, за то, что не помогли, за то, что душу свою не положили за них.

Средство от раздражительности. Один из признаков любви — «не раздражаться». В основе вспыльчивости и раздражительности лежит злоба, ненависть, гордость, жестокость и несправедливость, Какой нужен самоконтроль, какая трезвость и осто­рожность. Есть в душе человеческой вели­кое средство для преодоления самолюбия, вспыльчивости и раздражительности. Это благоговейная вера в близость Божью. «Господь близ».

Чудеса. Мудрое сердце живет чудесным. Но много в мире чудес ложных. Зло идет со всякими «чудесами ложными» (2 Фес. 2, 9). Кто ищет необычайности и новизны более, чем Господа, будет доверять неисто­вому духу, принимать слуг лжи за вождей, свое воображение за откровение.

Господь хочет, чтобы человек истину Его познавал внутренне, очищенным сердцем, а не внешними явлениями принужденный покорялся истине, Чудо не во внешнем знамении, а во внутреннем познавании ис­тины. Чуда Господь не отверг, но сделал чудом всю нашу жизнь.

Нот, кто верует в Сына Божия, знает, что всё в мире чудесно в творении, искупле- кии, промышлении. Всё — дивно: в дейст­вовавши указании, предупреждении, уте­шении Духом Утешителем!

Возможен обмен. Жизнь есть дар, дан­ный человеку, чтобы он обменивал его на любовь.

Умножение ценностей. Через милосер­дие люди могут умножать ценность вре­мени, данного для нахождения сокровищ нравственных, нетленных. Через любовь временная, материальная ценность делает­ся духовной и бессмертной.

Все не случайно. В мире нет ни росин­ки случайного. Всё промыслительно, всё чудесно. Видение мира в Боге воскрыляет. Дух Божий ставит нас лицом к тайне бу­дущего века.

В жизни всё бывает недаром. В жизни есть мудрость живого Божьего Промысла. Он открывает человеку иногда не только неизбежное, но и возможное, еще завися­щее от самого человека, от его нравствен­ных путей.

Суд над собой. Вступя на путь нрав­ственного совершенствования в Боге, чело­век творит суд над собой и этим помогает всем окружающим.

Не удивляйся силе беззаконий. Те, ко­торые удивляются временной силе безза­кония, должны перестать удивляться это­му, принять слова Христовы, что Он будет последним победителем всего. Дух «Ва­вилона» пытается захватить всё челове­чество. Только именем Христовым можно защититься от этого зла. Только в истине Христовой человек способен заметить свою ложь и ложь окружающей его жизни.

Надо смотреть вглубь себя. Человеку надо научиться смотреть вглубь самого себя. Только та личность, которая осознает глубину своего человеческого существа, может противостоять своему растворению в коллективизме, убивающем ее душу.

Имя Господне.  Имя Христово придает всем вещам и поступкам вечную ценность, как бы ни были малы поступки.

Подлинная вера. Надо уметь челове­ку принимать и трудное, чтобы оказаться верующим истинно. Веровать в Бога при условии только жизненных удобств и отпадать в другие минуты, - это неоснова­тельная вера, А веровать так, чтобы не­престанно видеть Божий Промысл, заботу Божью о себе и о других людях в радост­ных и горестных событиях, — это подлин­ная вера и разумение путей Божьих. Человек спасается верою, но не одной только верой — «и бесы веруют и трепе­щут» (Иак. 2, 19), но верой, «действующей любовью» (Гал. 5, 6), принятием Христовой жизни в свою жизнь, Вера, хотя бы и со­вершенно Православная, не может спасти душу, потому что «вера без дел мертва».

Малая любовь. Малая, но непрестан­ная любовь есть неугасимая лампада Богу в храме души.

Над человеком распростерта любовь.  Только ее надо уметь увидеть внутренни­ми глазами. Это и есть вера. Нам не всег­да понятны исцеляющие пути Любви. Но, поверив в эту Любовь над собой и над ми­ром, человек видит духовными главами жизнь в свете высшего ее назначения. То, что раньше казалось непонятным, пред­стает человеческой светлой вере как нечто необходимое и важное. Так зреет мудрость в душе и открывается вечность.

Благодать Божья, любовь Божья не за­стаиваются в сердце. Им свойственно идти дальше, и этому сердце назначено быть про­водником. В такой силе нуждаются люди, и дастся она всякому, даже самому немощно­му, который, сознавая свою немощь и пустоту, идет к Источнику и наполняется от Него!

Самое легкое. Малое, самое легкое доб­ро оставил на земле Творец для человека, взяв всё великое на Себя.

Чудесное должно утаиваться, с Славлю Тебя, Отче... что Ты утаил сие...» (Мф. 11, 25-26). Искатели ложных чудес приты­каются об эту истину и, оберегая слабое и больное человеческое зрение от слиш­ком яркого света, Господь сокрывает свое чудесное в мире и в нем утаивает Само­го Себя, Но ум, посвященный в просто­ту бытия, сердце, очищенное от лжемуд- рия и лжеверия, видят чудесное. Явление Духа — сладкая беседа Отца, которую «другие» не слышат.

Всё к лучшему Если мы взглянем гла­зами веры на человеческую жизнь, мы увидим, что в ней всё содействует ко благу ищущим истинного блага. Во всём откры­вается нам дверь спасения. Всё приходит к нам для того, чтобы еще ближе придви­нуть нас к Богу,

Лучи вечной жизни. Чудесность не только вне нас. Она еще более в нас. Сол­нечные чувства после мрачных, болезнен­ных, убийственных — разве это не чудо? А любовь, великодушие, жертвенность, ми­лость, чистота, светлая мудрость, мужество сердца — разве все это не чудесно, не сия­ющие лучи входящей в нас Вечной жизни? А молитва, преображающая наш разум, сердце, волю, — разве это не чудо?

Мир чудесен. И в малом и в великом он изумляет. Но будет ли наше удивление праз­дным или плодоносным — это уже зависит от нас. Тут область нашей свободы.

Удержаться от зла. Добро есть и удержание себя от зла. В мелочах мы легко и незаметно, и удобно для себя можем сделать многое.

Молитва отвращает всякое зло. Молит­вой можно отвратить всякое зло. Можно приготовить себя и к испытаниям, кото­рые должны прийти, и выйти из этих ис­пытаний с победой. Таков смысл указаний и предупреждений свыше, случающихся в жизни человека.

Избегай дурных впечатлений. Разбирая вопрос борьбы с греховным выражением души человеческой, святые отцы — опыт­ные психологи — советуют избегать дурных впечатлений, охранять свое воображение, чувство, память, заменяя дурное — свет­лым, нечистое — чистым в своей внутренней жизни.

Не только страдание. Крест не только стра­дание, но и возвышение над страданием.

Добывание драгоценностей. Одна из главных черт религиозной жизни и чело­веческого воспитания есть «добывание драгоценного» из окружающих нас малых обстоятельств и фактов жизни. В большей своей части жизнь земная состоит именно из того, что человек считает «неважным». И религиозная мысль призвана отыскать во всём, начиная с малого, смысл вечности.

Вникнем в Евангелие. Сила бессмертия, чистоты, правды, любви бьет из слов Хрис­та ключом и изливается в мир. Будем же пить эту воду Жизни Вечной. Евангелие — полнота и зов к полноте жизни.

Теплохладное добро. Теплохладное добро всё слабее светит и греет в мире, а зло опускает свою температуру к нулю демонического холода.

Не всякого начальника благословил бы преподобный Сергий. Преподобный Сергий не кого-нибудь благословил, а Ди­митрия Донского. Не всякого начальни­ка благословил бы преподобный Сергий. Многим бы сказал: покайтесь прежде, очиститесь, если ищете благословения как силы, от Бога исходящей, а не как тще­славного удостоверения своей правоты и чистоты.

Неразумное слово о Боге. Неразумное слово о Боге, которого не сказал Иов, но которое говорят в мире столь многие, — нечто более страшное, чем все пожары, бомбы и взрывы мира, А кто среди че­ловечества тушит эти слова? Свои дома, жалкий скарб свой тушат люди, заливают, засыпают, а когда раздается ропотливое, клеветническое, кощунственное против

Бога или Его истины слово, сколько людей в миллионном городе бросается заливать его? Не молчат ли многие, не соглашаются ли со словом ропота, неверия? Это гораздо страшнее пожаров.

Близость Божия. Всё доброе, всё святое в мире рождается близостью Отца и Сына и Святого Духа. Близость Бога к нам так велика, что если бы не было нашей злой воли человеческой, этот мир уже был бы для нас раем.

Бремя исповедать. Сейчас время, когда надо исповедать Божью Славу. Не только веровать в нее. Исповедовать славу Твор­ца — это тоже воинствование против кос­ности мира.

Огонь Духа, Огонь Духа радует и сожи- гает нас. Болезненно сожигает нашу нечис­тоту и райски утешает чистое сердце. Божий огонь в действии. «До ревности любит Дух, живущий в нас» (Иак. 4, 5). Любовь ждет ответа от человека, сотворенного для нее.

Рабство и смерть. Господь оставил нам, людям, свободу соединения с Ним, а не отделения от Него! Отделение от Духа Божия (которое тоже в нашей воле) есть величайшее рабство человека и смерть. И в это рабство и смерть впадают избира­ющие вместо Христа противников Хрис­товых.

Высшее благо. Высшее, глубочайшее, единое, настоящее благо состоит в том, чтобы жить для других, служить им, де­лить с ними то, что сами мы получаем.

Путь к Пасхе. Человеку на земле при­надлежит странничество вглубь жизни, вглубь истины, вглубь духа. Человек на этом пути питается «горькими травами», как повелел Моисей. Этот путь к истине и жизни есть Пасха. С «горькими трава­ми» человеческих несовершенств призва­но человечество есть Пасхального Агнца. Чрез Моисея реально верующие едят свою Пасху освобождения от зла и смерти.

Самое глубокое преступление. Самое глубокое преступление против любви про­исходит в области не плоти, а духа.

Как отнестись. Всё, что ни посылает­ся нам, может или ближе подвинуть нас к Богу, или увести от Него в зависимости от нашего отношения к ниспосланному нам.

Никогда не одни. Близок Ты, Господи, так близок, что каждый наш шепот Ему слышен, каждый вздох Им замечен. Отец Небесный сочувствует нам и ожидает той минуты, когда Он найдет нас готовыми принять Его помощь.

Источник спасения. Христос сказал, что верующий в Него не будет голодать: душа его вполне насытится и не будет больше простираться за подаянием к миру и ко греху, Истину этих слов может испытать каждый. «В радости будете почерпать воду из источников спасения» (Ис, 12, 3).

Дар открываемой Богу душе — мир.

Апостол Павел призывает нас к тому, чтобы все желания наши и нужды мы открывали Богу не для того, чтобы непременно полу­чить просимое, а чтобы мир Божий, кото­рый посылается всегда в ответ на излияние души нашей, наполнял всё наше существо.

Главный дар Божий. Главный дар Бо­жий — это «жизнь вечная во Христе Иису­се», который должен, обитая в тебе, пламе­неть и светить. Этот дар восприми прежде всего, и пусть он все другие твои дары осветит, направит и оживотворит.

Редко мы думаем правильно. Как редко мы думаем и чувствуем правильно! Сколь­ко раз вопреки внушению нашей совести, вопреки Слову Божию мы довольствуемся в своих поступках лишь приблизительной честностью; как часто нашими словами мы искажаем и прикрываем истину. Прав­да должна лежать в основе каждой нашей мысли, руководить нами на каждом шагу жизненного пути.

Без уныния. Не будем предаваться уны­нию, зная, что никогда не может переси­лить нас никакая горечь земная, потому что «довольно для нас Его благодати на всякое время»,

«Благо мне, яко смирил мя еси». При­дет время, когда мы будем благословлять то испытание, которое заставило нас про- лить много слез, и скажем, подобно Дави­ду: «Благо мне, что я пострадал, дабы на­учиться уставам Твоим».

Уже здесь. Уже иа земле в человеке начинается рай и ад, и человек на зем­ле переходит от одного состояния к дру­гому.

Кто может успешно помогать. Только пребывающие во Христе могут протянуть руку помощи погибающим братьям.

Одно только нужно. Пока мы заботим­ся и суетимся о многом, мы неизбежно за­бываем, что одно только нужно.

Цель призвания. Господь меня при­зывает, потому что Ему нужна душа моя* и Он знает, что она зачахнет и пропадет без Него. Он будит меня через всё, что меня окружает. Он говорит мне нечто от Себя, чему я должен внять душой. Если же я се закрываю и заглушаю небесный го­лос, то когда-нибудь он умолкнет навсегда. «Ныне, когда услышите глас Его, не ожес­точите сердец ваших».

Слово Писания. Будем ежедневно вос­принимать какое-нибудь слово утешения из Священного Писания, будем хранить в нашем сердце залог радостных, ободря­ющих мыслей, будем постоянно всматри­ваться в Евангелие, взирать на светлый образ Христа, и душа обратится в живой источник света и радости.

Радость. В земной жизни есть особое блаженство: радость о Господе среди тво­ей и общей тленности, болезненности и смертности.

Душа как поле. Душа человека подобна полю сорных трав. Как бы он ни старался, только своими усилиями не вырастит он у себя пшеницу, даже если бы скосил весь свой сорняк. Пшеница всходит лишь там, где она посеяна. Сеятель пшеницы вечной жизни — только Христос.

«Сыне, дай мне Твое Сердцем. Христос сказал человеку: «Мне не нужно ни твоего времени, ни твоих денег, ни твоих дел. От­дай Мне душу твою. Я меньшего не хочу, Я хочу лишь тебя самого, всецело, без ос* татка. Я даю тебе новое сердце, соединенное со Мной. Я даю тебе Самого Себя», И если человек принимает Христа, воля Божия, Христова, становится водей человека.

«Стою и стучу». Быстр отклик Духа Божья на человеческую молитву. «Стою и стучу» — первое действие благодати в душе, и «кто отворит» сердце — условие следующего действия благодати в челове­ке, то «приду к нему».

Богатство каждого. Все богаты искрен­ностью и добрыми чувствами, но не всякий об этом знает, и тем более не всякий поль­зуется таким своим богатством, и оттого столько несчастных в мире.

Жизнь человека — дар Божий. Челове­ку иногда кажется, что всякий обязан лишь самому себе. На самом деле жизнь человека зависит лишь от воли Божьей. Малейший разрыв сосуда в мозгу, микроб, капля яда, встряска земли, пожар — и земная жизнь прекращается. Оттого жизнь человека во всех ее мгновениях есть поистине майна небесная, дар милости Божьей. И чем чище вера человека, тем более открыты его глаза на эту истину.

Что мы можем. Мы не вольны избежать того, что нам дается независимо от нашей воли, но мы всегда свободны всякое жиз­ненное событие и слово претворить в свет, сделать нужным для себя и других. В этом дело нашей свободы.

Радость веры. Радость веры — это пре­бывание со Христом, хождение в покаян- ности пред Ним, в благодарности Ему за всё* «Всегда радуйтесь, непрестанно моли­тесь, за всё благодарите» (1 Фес. 5, 16—18).

Праздник. Любящий Бога никогда не от­лучен от праздника. И праздник его любви к Богу и человеку есть пасхальное «торжест­во из торжеств», «благодать на благодать».

Опасная двойственность. Колеблясь между двумя путями, я живу той двойст­венной жизнью, которая так опасна, не со­знавая, что Бог в сердце может занять пер­вое место или никакого.

Нет рока. Мы окружены великой забо­той. Нет «рока», нет «слепой судьбы». Есть недремлющее око Божией любви, и наша свобода быть в ней.

Спешите делать добро. Слово Божье советует торопиться богатеть добрыми де­лами и приобретать сокровище неоскуде- ваемое на небесах, которого ни вор не мо­жет украсть, ни тление не может коснуться и которого никакая смерть не одолеет.

Пост и молитва. Пост и молитва тесно связаны между собою, как бы пополняю­щие друг друга, помогают нам и поддержи­вают нас.

Глубоки наши раны, упорны наши нрав­ственные недуги, неотступны наши иску­шения. Будем упорны и мы в постоянной борьбе с тем родом, который изгоняется только молитвой и постом.

Цель верующих. Нет другой задачи у верующих, как только уподобиться Сыну Божию, усыновиться Богу.

Из веры. Дела любви, дела самоотвер­жения, развития духовных наших сил, укрощение нашего нрава и греховных на­клонностей, подражание Господу естест­венно исходят из веры, истинной, глубо-

кой веры. «Воля Божья есть освящение наше».

Нет преград. Чрез все события, все го­рести и радости человек имеет и власть, и счастье идти к Божьей правде, которой нет конца.

Спасаемся верою. Людям дана возмож­ность спасения. Человек спасается верою, доверием к Богу,

При несогласии. Если даже нам слу­чится встречать мнения, с которыми мы согласиться не можем, будем всё же ста­раться сохранять всегда дух кротости, которым только и можно победить. Си­лой Духа Святого, «очистив души наши к братолюбию, научимся любить друг друга».

Настанет час. Настанет час, когда за- градятся перед Ним все уста, когда узрит Его всякое око и каждая душа неверую-

щая будет принуждена преклониться пе­ред Ним.

Хорошо с Богом. Не найдется ни одно­го истинного христианина, который бы не воздал Господу славу за то, что жить с Ним хорошо. Так хорошо, что лучше всё претер­петь, чем с Ним разлучиться.

Наши «старцы». Если будем внима­тельны, то обстоятельства, нас окружаю­щие, послужат нам «старцами», научат нас послушанию Богу, помогут в терпении и любви пройти свой жизненный путь и об­рести спасение.

Господь всегда с нами. При этой мысли земная жизнь наша превращается в нечто торжественное и священное.

Искренним христианам. Если мы ис­кренние христиане, то пусть опасение огор­чить Христа заглушит в нас личные обиды и побудит нас словом, делом и помышле­нием прославлять Его Святое имя,

Только Ты! Господи! Ничто не радует меня, только Твой Свет, только Твоя лю­бовь, только Твое прощение, только молит­ва к 'Гебе, только любовь к Тебе!

Господь желает нашего совершенства.

И в Нем мы не только найдем избавление от искушений, но и неиссякаемый источ­ник духовных сил.

Не обстоятельства всё решают. Сами по себе никакие обстоятельства не пос­лужат нам во благо. Только перенесенные с молитвой и терпением, они могут достиг­нуть цели.

Заветная мольба. Господи, Господи, да­руй мне, чтобы я был как создание Твое, Тебя нашедшее.

Ответ на молитву. Ответом на молитву прежде всего бывает «содействие Духа», и только при Его Божественном содей­ствии всё то, что бы с нами ни случилось, послужит нам во спасение.

Самый ценный день. Мудрый человек воспринимает каждый свой день и год как самый ответственный и ценный в жизни. Вино делается с каждым годом ароматнее, и душа, насыщаясь земными днями, познает более высокие ценности, находит все боль­шее чувство жизни, чувство дома Отца.

Причина неохоты перечитывать. Наша неохота перечитывать одно и то же не есть ли признак нашего равнодушия и поверх­ностного отношения к той истине, которая возвещает нам о нашем спасении и обещает вечное блаженство.

Зло не в природе. Зло не в приро/щ, зло — в злой человеческой и демонической воле, извращающей природу.

Так ли ужасно расстаться со своим эго­измом? Людям кажется, что ужасно и не­возможно отдать себя Христу, расстаться навеки со своими мелкими эгоистическими расчетами и выгодами. Но «взять» крест легче, чем жить без Христа,

Господь всегда милует. Что ни делает Господь, Он всегда милует нас, благоде­тельствуя нашему внутреннему человеку. Он заботится о сокровищах нашей веч­ной жизни, когда подвергает опасностям и смертям земной наш дом, эту «хижину», которая разрушится (см. 2 Кор. 6, 2).

Трепетное ожидание конца. Человек, верующий в жизнь, данную не для смер­ти, с трепетом светлой надежды ожидает конца земных дней как наступления пол­ноты своего бытия. Он знает, что стоит пред полнотой жизни и Божественной справедливости — победы над всей не­справедливостью и смертностью этого века.

Благословение. Благослови, Господи, дев и юношей, посвящающих себя Тебе, не стыдящихся чистоты Твоей в мире прелю­бодейном и грешном.

Не должно быть ненависти в любом случае. Любящему Христа нельзя ненави­деть ни неверующих во Христа, ни равно­душных ко Христу. Ненависть к кому-либо «из-за Христа» отвергает Христа более, чем ненависть ко Христу. Они (неверующие) се­бя наказывают сами, не давая в своем серд­це места Сыну Божьему и Человеческому.

Время — деньги. «Время — деньги», — это от лукавого. Время — начало святой вечности, сокровище неоценимое. Во всех земных делах и в самом времени открыва­ется безграничный простор, обращенный к небу Мгновение во благодати дороже тысячелетий. Люди - все богачи, даже если им осталось земного времени только для одного покаянного вздоха.

Огонь с неба* Огонь, который низвел на землю Сын Божий и о возгорении которого Он так томился, — это вышеестественная жизнь в человеке. Всё живущее и томящееся томится по этому огню,

Близость* Если среди только «собран­ных во имя Его» Господь обещал быть, как

же близок Он к соединенным в делах Его на земле I

Подай, Господи! Господи! Подыми меня, уврачуй меня, обнови меня, озари меня, освяти меня, даруй мне умереть в Тебе, даруй мне воскреснуть в Тебе!

Месть, Духи злые, будучи мстительны­ми и не имея возможности мстить своим врагам, Божьим людям, мстят своим дру­зьям. Допускается это обнаружение зла в мире, чтобы оттолкнулся от него чело­век.

Образ молитвы. Молитва по книге («не своя») удаляет удаленность человека от Бога. Молитва без книги («своими слова­ми») — образ близости человека к Отцу. Тот и другой образ молитвы правдив для падшего человека.

Действие молитвы. Действие молитвы поразительно: как часто она превращает зло в добро! Под ее влиянием из тьмы по-

является свет, горе обращается в радость, среди бури возникает тишина и утихает всякая боль.

Священнику. Священник окружен тай­нами. Как осторожно надо ступать священ­нику! Тайна рождения, посвящения себя Богу, тайна восстания прощения, Богопри- общения, Богоблагодарения... Как чутко надо священнику жить!

Особая радость. В земной жизни есть особое блаженство: радость о Господе сре­ди твоей и общей тленности, болезненнос­ти и смертности.

Полнота радостей. Полнота радостей бесконечных ожидает нас, когда все земные скорби пройдут и когда Господь найдет нас готовыми вкусить блаженство небесное, которое Он уготовал нам.

От грехов надо отказаться. Господь прощает грехи, с тем чтобы мы от них от­казались. Он открывает дверь пред нами, но Он не впустит нас в эту дверь необновленными, с нашими старыми грехами, с дурными наклонностями, с порочными мыслями.

Слугам — ведомо. «Где Я, там слуга Мой будет» (Ин. 12, 26). Слугам одним одно ве­домо, от других — скрыто.

Две несправедливости. Есть две Божественные «несправедливости»: страдание в мире праведников и Божья милость к грешникам.

Тайный грех. Совершающий тайный грех предаст Иисуса «не при народе» (см. Лк. 20, 26 и 22, С).

Причины осуждения. Осуждение чело­века не всегда бывает от неприязни. Иногда — от излишней осторожности боящегося разочарования, немужественного сердца; или от избытка своего (когда-то, где-то не оправдавшегося) доверия к другому чело­веку


 

Молитва. Господи! Да будет день сей благодарением Тебе, послушанием Тебе, служением Тебе, славословием Тебя.

Господи! Да будет этот день во благодати Твоей, да будет вся моя жизнь по благодати Твоей, да будет последняя минута моя во благодати Твоей святой.


[1] Русский пастырь. — Сан-Франциско, 1995—1997, -

№№ 22-23, 28-29.

Эти мысли священномученика Иоанна Рижского собирались, как драгоценные камни, одной его по­читательницей, которая держала данное сокровище под спудом.

 

 
Содержание сайта