|
В Глинской обители ожидали о. Тавриона, о нем ходатайствовали еще с 1950 г., видели в нём достойного настоятеля обители. В своих письмах из ссылки к схм. Евсевии о. Таврион писал: «Теперь и второе письмо получил от настоятеля Глинской пустыни. Он подробно пишет о своем братском желании скорее меня видеть в обители, дословно написал и разослал письма в епархию, просит меня подробней написать о себе. Постараюсь это сделать... Здесь я узнаю у своего начальства характер и время, если оно определено, тогда понятно будет, как нам поступать. Настоятелю Глинской пустыни я отвечу возможное... добрыми советами не станем пренебрегать... 1 февраля 1949 г. А. Т.» «...Сегодня получил перевод от Глинских трудников, написал ответ. Письмецо было только при купоне, хотя оно кратко, но в нем много слов мольбы о моем возвращении к ним... От архимандрита Серафима получил доброе письмецо, видимо, старец совсем ослабел, очень жаль его... 17 декабря 1950 г. А. Т.». Письма свидетельствуют о желании о. Тавриона быть в родной обители: «...разрешим и покроем любовью надежду мою и желание. И ходатайство о мне Глинских трудников положим в сей же любви».  Настоятелем возобновленной Глинской Рождество-Богородичной пустыни был архимандрит Серафим (Амелин)49. Ввиду своего преклонного возраста и болезненного состояния, он искал энергичного глубоко воцерковленного преемника, который смог бы возродить обитель в прекрасной силе и красоте. И он видел своим преемником о. Тавриона, которому был наставником в 1913 г., когда тот поступил в обитель, поэтому и ходатайствовал о нем. Во время служения в Молотове архимандрит Таврион побывал в Пустыни зимой 1957 г., впервые за много лет после того, как покинул родную обитель в связи с ее закрытием в 1920-е годы. И вот по просьбе старцев Глинской пустыни о. Таврион стал настоятелем обители. В конце апреля 1957 г. архимандрит Таврион принял дела от
архимандрита Серафима (Амелина). После революционного террора от прежней
обители, красота и слава которой была известна далеко, остались лишь
несколько строений, в том числе два двухэтажных кирпичных дома. В одном из
них была устроена просфорная, швейная мастерская и помещение для приезжих.
Была баня, столовая и ряд подсобных помещений с общей площадью 2841 кв. м, в
том числе жилой — 810 кв. м. А три кирпичных корпуса, продовольственный
склад и овощехранилище, принадлежавшие когда-то монастырю, занимал
Сосновский дом инвалидов. К оставшейся ограде пристраивались небольшие
каморки, где несли послушание сапожник, кузнец и столяр. Все храмы были
взорваны. Сохранился только без купола больничный храм в честь Воздвижения
Креста Господня, где и проходили Богослужения. На кровле был установлен
простой деревянный крест. В больничном корпусе устроены братские кельи.
Требовался огромный труд: ремонт ветхих зданий, строительство новых
корпусов, восстановление монастырского сельского хозяйства. Кроме того,
обитель обременялась большими налогами. Нужно было сдавать государству
молоко, мясо, зерно. Все это требовало неустанного труда и много сил. Утреннее Богослужение начиналось в 4 часа утра, вначале полунощница, по шестой песни канона с амвона читался Пролог, после утрени — Литургия. На Литургию оставались лишь мантийные монахи, остальные шли на послушания. Взяв тяжелое бремя настоятельства, 
о. Таврион стремился воссоздать монашество в прежнем дореволюционном духе, возобновить миссионерство — на это требовалось время. Он стремился возродить богослужебный устав обители, утвержденный Святейшим Синодом 12 мая 1822 г., совершать Богослужения в 12 часов ночи, что было основной особенностью Глинского Филаретовского устава. Былая слава обители вновь распространилась по стране. Сюда стали приезжать паломники, чтобы помолиться, получить духовное наставление. Посещаемость монастырской церкви жителями окружающих сёл увеличилась. Источниками существования обители было сельское хозяйство и пожертвования. За монастырем числилось 10 га земли, из них под посевами 7 га. Монастырь сам обеспечивал себя картофелем и другими овощами, частично хлебом. В хозяйстве имелось три лошади, четыре коровы, четыре вола и мелкий скот. В обитель поступали пожертвования из других советских республик и областей в виде денежных переводов и посылок.    
Приезжая в обитель, паломники оказывали материальную помощь, доставляли все необходимое, выполняли разные послушания. Они своим трудом помогали возрождать обитель. Посильную помощь оказывали и пермские верующие, посылая денежные переводы, посылки. Духовная дочь о. Тавриона — схм. Евсевия (Попатенко), много лет вела переписку с глинскими старцами и получала от них духовное утешение в своих скорбях и телесных недугах. В возрождении Глинской пустыни принимала участие и Пермская епархия в лице владыки Иоанна (Лавриненко), которому старцы отвечали в письме: «Мир Вам и благословение нашей святой обители Глинской пустыни. Не забывая ваших благодеяний, поминая Вас и владыку, в молитвах наших поминаем всегда не только в церкви, но и в своих келейных правилах...» Резко изменившаяся жизнь требовала деятельного миссионерства. За годы безбожной власти верующие истосковались по слову Божию. В отчёте уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви по Сумской области отмечено о деятельности архимандрита Тавриона: «Приняв монастырь, энергично взялся как за хозяйственные дела, так и наведение «порядка» во внутрицерковной жизни. Нашёл мастеров, которые одновременно занимаются окончанием строительства пищеблока, ремонтом жилых корпусов, снесли два сарая из хвороста под соломенной крышей и вместо них строится рубленый сарай и рубленая портняжно-сапожная мастерская. Строится баня. Во внутрицерковной жизни он изменил внутренний распорядок. Раньше подъём на утреннюю молитву производился в 3 часа ночи, теперь производится в 24.00. На работу выходили в 8 часов, а теперь в 6 часов. Отбой ко сну был в 22 часа 30 минут, теперь в 21 час. Такой распорядок вызывает недовольство монашествующих в связи с тем, что нет нормального сна. С вечера, мол, не успеешь уснуть, нужно идти на молитву. Молитва кончается в 3 часа, но в остающиеся 3 часа, до выхода на работу, уже не спится». Прошедший духовный опыт послушания, новый настоятель был строг. И хотя многие монахи упрекали прежнего настоятеля о. Серафима в недостаточной строгости, но к отцу Тавриону они предъявляли претензии. Многим строгий устав был не под силу, да и миссионерская направленность нового настоятеля не была принята братией. Но архимандрит Таврион продолжал ревностно служить, требуя неукоснительного выполнения устава. Хозяйственная деятельность монастыря улучшалась. Обитель оказывала благотворительную помощь Закарпатскому монастырю и другим обителям. Оказывалась помощь по ремонту храма в селе Лемеши Курской области. Кстати, про помощь погорельцам и бедным уполномоченный сказал, что такие действия обители противозаконны. Отчислялись средства «Красному Кресту». 
Архимандрит Таврион проявлял большую активность в поиске рабочих. Он принял в монастырь под видом «сезонных» работников 14 человек: ездовых, сторожа, шофёра, почтальона, повара, дворника, помощника кладовщика и др. Вначале все они трудились за зарплату, а позже некоторые, присмотревшись к монастырской жизни, становились послушниками. Кроме того, в монастыре проживало семь монахинь из закрытых монастырей. Они работали доярками, прачками, портнихами. Отец Таврион был против пребывания в монастыре женщин и принимал меры обеспечения их жильём в селе Сосновка, а также всячески стремился получить разрешения у властей о расширении жилплощади в монастыре за счёт нового строительства. Ходатайствовал о надстройке столовой, просил переоборудовать часть кирпичного скотного сарая под общежитие и во всех просьбах он получал от уполномоченного отказ с предложением «исходить из наличия существующей жилплощади». Хотя на счету монастыря в тот период было более 400 тысяч рублей, но их власти не давали использовать на нужды монастыря. Даже машину ЗИС-5, которую монастырь купил как списанную и отремонтировал на свои деньги, благодаря уполномоченному власти забрали. В связи с этим ревностный настоятель решил обратиться за помощью в Патриархию. Проповеди о. Тавриона оказывали большое влияние на православных, направляли к Богу и доброй христианской жизни, утверждали веру. Слова его вносили в сердца верующих чувства умиления и духовной радости.
Отец Таврион призывал паломников к частым причащениям св. Христовых Таин. Отношения архимандрита Тавриона с братией были сложными, ибо не все могли выдержать его ревность по Бозе. А возвращение о. Таврио-ном к первоначальному уставу Пустыни было расценено как вредное нововведение, чему способствовал и уполномоченный, а поэтому понимание не наступило. Батюшка объяснял: «Лично я как настоятель, имеющий долг любви перед братией и имеющий отвечать за каждого пред Богом, должен всеми возможными мне средствами и силами духовными и внешне — практическими воздействовать на хранение и собирание переданного от предшественников моих по настоятельству Св. Глинской обители, но в рамках канонического послушания своему епископу. Пишу пред Богом, что мое усердие отстоять с 12 часов полунощной молитвы исключительно исходит от начал иноческого самоотречения и ответственности перед Православной Русской Церковью». «Се Жених грядет в полуночи, и блажен раб, его же обрящет бдяща», — в этом основа полунощницы в 12 часов ночи». Насельники уставали на работах, а нетрудоспособные уже привыкли к утренним Богослужениям. Все это вызывало нестроение со стороны молодых насельников. Этому способствовал и уполномоченный по делам религии С. Гриненко, который исходил «из принципа — чем хуже, тем лучше» . По этому поводу в своем отчете о монастыре он писал: «Они жаловались епископу, который предложил настоятелю придерживаться устава, действовавшего при настоятеле Амелине, но Батозский не подчинился, и жалоба поступила на имя Патриарха. Лишь под воздействием патриархии епископ заставил Батозского отменить его нововведение в распорядке монастырской жизни. Батозский остался очень не доволен, считает, что монахи живут уж слишком роскошно, не переживают никаких испытаний». В связи со сложными отношениями о. Тавриона с братией в Глинской пустыни, в феврале 1958 г. его перевели в Почаевскую Лавру. Наместником в Пустыни вновь стал о. Серафим (Амелин), который в октябре того же года мирно отошел ко Господу. После него сменилось еще три настоятеля. Последним исполняющим обязанности настоятеля был иеромонах Даниил (Новиков). 14 июля 1961 г. Глинская пустынь была вновь закрыта в связи с хрущевскими гонениями на Церковь. В монастыре разместили Сосновский дом инвалидов, которому передали всё монастырское хозяйство и имущество. Церковные облачения, утварь, богослужебные книги и монастырскую библиотеку — передали в Анастасьевскую церковь. И только деревья великолепного бора, некогда посаженного монахами, напоминали былое величие Глинской пустыни. Большинство монахов переселилось в Грузию. Там они образовали монашескую общину, которая существует по сей день. Тем временем изгнанник Глинской пустыни о. Таврион некоторое время пробыл в Почаевской Лавре. Гонения претерпели и почаевские насельники. 
Старые и немощные были разогнаны, а скиты закрыты. Власти выселяли или выгоняли монахов. «Садили в милицейскую машину несколько человек, вывозили куда-то подальше и избивали до полусмерти. Многие насельники после такого «зверства», добравшись до местных жителей, вскоре умирали. Выжившие оставались у верных людей», — вспоминает очевидец тех дней, духовная дочь о. Тавриона, Лидия Лях, жившая во время лихолетья в Почаеве, знавшая многих пострадавших монахов. |
